- «сладкая коробочка» звучало бы лучше. для конспирации. почему эти кретины не додумались до такого?

чарли задумчиво водит карандашом по листку бумаги. грифель упорно вырисовывает одну и ту же линию, исправляя букву "а" на "е". свободной рукой он тянется к лицу и поправляет съехавшие на кончик носа очки.

- ты главное в статье правильно напиши, иначе эти ребята найдут тебя и сладким уже станешь ты.

можно было бы решить, будто остину, отпускающему такие комментарии, есть до безопасности чарли какое-то дело, но откровенно говоря, ему плевать. все дело в имидже газеты, который непозволительно портить, а все коллеги прекрасно знают, что нокс вечно балансирует на грани, чудом не нарываясь на волшебные пендели. это они просто не догадываются, что нарывается он почти каждый раз. и почти всегда добровольно. сердце жаждет экстрима, а задница - приключений, что уж тут поделать.

- я и так слаще некуда. на, лизни. - чарли даже не смотрит в сторону остина, зато протягивает к нему руку, предлагая действительно попробовать его кожу на вкус, от чего его редактор шарахается в сторону, скривив губы в омерзении.

- боже, ты просто невыносим.

- я приношу тебе деньги и славу, ты меня любишь.

чарли наконец откладывает карандаш. на листке sweatbox превратилось в sweetbox. он вытягивает губы, словно для поцелуя, но традиционно остается ни с чем. его тонкую творческую натуру, жаждущую любви и ласки, никто понимать не хочет. козлы.

- по-моему, отличный заголовок получится: «бруклинская коробочка лишилась всех сладостей». - чарли тычет пальцем в свое творчество. - копирайт поставь, иначе головы всем поотгрызаю за воровство моей интеллектуальной собственности.

- да кому она нужна-то... - ворчит остин, но взгляд его становится чуть встревоженным, когда нокс снимает очки и поднимается. - ты уверен, что ехать туда одному сейчас, это здравая мысль?

чарли бросает взгляд на настенные часы. рабочий день давно закончился, в редакции только они вдвоем, и если остин вынужден оставаться, чтобы успеть внести все правки в уже присланные готовые статьи, то чарли здесь просто убивает время. дома ему скучно, а наведаться в полицейский участок для свидания с восхитительным офицером ридом поводов не нашлось.

- они же не каждый день шоу устраивают. - чарли пожимает плечами. - когда еще такой шанс выпадет?

он проверяет, все ли на месте. главное его оружие - небольшой диктофон, припрятанный в кармане брюк. звук на него иногда пишется коряво, но размер побольше не подходит для почти шпионских игр, поскольку зажимать его за нарушение личных границ любят частенько, а объяснять потом каждому, отчего у него такой стояк, можно знатно задолбаться. ну не признаваться же, что в кармане у него диктофон!

крошечная скрытая камера отправляется в нагрудный карман клетчатой рубашки. чарли просовывает ее глазок в петлю вместо пуговицы, что выглядит на удивление гармонично, если не присматриваться. его опыт показывает, что на такие детали редко обращают внимание, поскольку никто не ожидает наткнуться на подобную штуку в повседневной жизни. невежество всегда играет ему на руку. к тому же он не похож на журналиста. вообще редко какой журналист похож на журналиста. в этом и есть главный фокус - ты просто становишься частью массовки, за тем лишь исключением, что владеешь гораздо большей информацией, чем остальные.

нокс едет в бруклин, где и располагается боксерский клуб sweatbox brooklyn. фантазию на оригинальное название явно решили не тратить. неплохое правило, кстати говоря, поскольку если хочешь что-то спрятать, положи это на самом видном месте. подобных залов, где люди с маниакальным удовольствием лупят груши и лица товарищей, по всему городу разбросано примерно дохрена и еще маленько, но вокруг этого места в последнее время нет-нет да ползут слухи. мало кто их слышит, потому что не все умеют слушать так, как это делает чарли. он как самая раздражающая заноза умудряется вынюхивать даже самый слабый след, а поскольку язык его умеет не только до оргазма доводить, но и до полезных связей, самую свежатину он часто получает из первых рук. попробуй ему еще не кинуть эту рыбку, он как бешеная чайка потом задолбит своим назойливым криком.

о том, что в этом клубе проводятся нелегальные бои за деньги, ему поступала информация от разных лиц. что-то казалось сомнительным, что-то звучало убедительнее, но сам факт того, что разные источники твердили о ставках, привлекал внимание. и вот он здесь - перед входом в боксерский клуб с добытым всеми правдами и неправдами пригласительным, смотрит на закрытые двери и погашенный свет за стеклянными дверьми в холле. он знает, что клуб после десяти вечера закрывается, ясное дело, что никто не станет проводить бои при случайных свидетелях. но идут ли вообще эти бои? похоже на дурацкую шутку, и чарли разочарованно дует губы. с другой стороны... если бы он всегда входил через парадные двери, никогда бы не добился успеха в сфере журналистики.

он обходит здание в поисках черного входа. дверь-то найти не сложно, только вот признаков жизни возле нее тоже не наблюдается.

- да что за дерьмо! - возмущается чарли и пинает дверь. он уже разворачивается, твердо намереваясь бросить эту затею и вернуться домой, чтобы придумать, как завтра оградить себя от едких подколов коллег, когда его хватают за плечо.

здоровяк, сотканный из горы мышц и тонны тестостерона, угрюмо осматривает его и будто выжидает. чарли героически давит в себе зарождающееся желание запищать и достает пригласительный. телепатия, походу, срабатывает, и его впускают внутрь. не то чтобы ему хотелось когда-нибудь снова играть в гляделки с этим молчаливым мужиком.

он спускается в подвал. ну, естественно, в подвал, это же первое правило бойцовского клуба - всю самую дичь проворачивай подальше от белых и пушистых кроликов. какой клуб, такие и правила. внизу сразу становится душно, а на уши давит шум чужой болтовни. перед его глазами толпа людей, жаждущих хлеба и зрелищ, обступившая пока еще (или уже?) пустой ринг. пахнет алкоголем, адреналином и грязными деньгами. чарли озаряется по сторонам и касается пальцами камеры, включая запись.

- если вы еще не сделали ставки, самое время выбрать фаворита!

нокс оборачивается на голос зазывалы. перед тем небольшой стол, больше похожий на трибуну, где он принимает ставки. выглядит даже вполне цивильно, да и вокруг не сказать что нищеброды. деньжата у зрителей явно водятся. он подходит к мужчине, чтобы узнать подробности. ему предлагают мини-досье на кандидатов, которые решились на бой этой ночью - прям как будто выбираешь любимую лошадь на скачках. информации немного: хренового качества фото, имя (оно же кличка, потому что если кого-то реально зовут костедробилка, как на первой странице, то чуваку можно только посочувствовать), боксерский опыт и количество побед. чарли переворачивает четвертую страницу, и глаза его округляются.

- детка, а ты что тут забыл?.. - бормочет он, глядя в кошачьи глаза, с холодом смотрящие на него с фотографии. он переводит взгляд на букмекера. - а этот против кого выйдет?

- э, нет, парень, так дела не делаются. заранее соперники не оглашаются. но ты за свои деньги не боись, - толстый палец тычет в статистику побед, - шанс хороший.

да похуй мне на деньги. ты лучше за себя переживай, если ему тут это прекрасное лицо помнут.

- звучит убедительно, - натягивает улыбку чарли и вытаскивает пару купюр. - на него и поставлю.

вот уж что действительно пахнет настоящей сенсацией, так это участие полицейского в подпольных боях. или это такая долгая и кропотливая работа под прикрытием?

в твоих силах заставить меня молчать, эван. ты же знаешь, как эффективнее использовать свой язык?

Подпись автора

вредный котик ♥

в нос ударяет резкий запах алкоголя, и чарли морщится, пока протискивает свою задницу к свободному месту. он не против выпивки, иногда даже ему жизненно необходимо хорошенько накидаться, чтобы очистить голову от ненужных и давящих мыслей, но если уж и выбирать, чем себя травить, то он предпочитает нечто качественное, а не ту дешевку, вонь которой он чувствует. с сожалением до него доходит, что вещи насквозь пропахнут этой мерзостью, а если какой-нибудь увалень вдруг решит пролить на него это дерьмо, одежду можно будет сжигать на ритуальном костре. не ему, бывшему детдомовцу, прожившему большую часть своей жизни без особых изысков, быть таким привередливым, но он пробился в люди, сам выбрался из помойной ямы и считает, что имеет полное право на свои маленькие "ля фи".

он осторожно усаживается на свое место, благо хоть мизинчики не оттопыривает, и с долей удивления отмечает, что несмотря на витающее в воздухе амбре из пива и пота, пьяных тут не видно. вероятно, состояние гостей негласно контролируют и не позволяют выпивать больше необходимого, иначе бои уже можно будет не только смотреть, но и участвовать в них прямо за пределами клетки. он стреляет взглядом по обе стороны от себя, оценивая, кто их соседей кажется ему более сговорчивым, и опирается на правый локоть, наклоняясь чуть ближе к мужчине рядом.

- вы часто тут бываете? - как бы невзначай интересуется чарли. в ответ получает только хмурый взгляд. ясно. пора включать дурачка. - я впервые здесь, так волнительно. - он ерзает на своем месте в предвкушении. - четно говоря, хочется чего-нибудь пожестче, будет жаль бабла, спущенного на то, что я мог бы увидеть и по телеку.

мужчина вдруг щерится в плотоядной ухмылке.

- такого по телеку не покажут.

ну вот, уже кое-что. чарли заинтересованно поворачивает голову, готовый слушать дальше. в глазах его загорается огонек, даже почти искренний, насколько хватает его актерских способностей.

- а это уже звучит интересно, - делится он, придвигаясь еще чуточку ближе, чтобы говорить немного тише. - есть сегодня шанс увидеть что-нибудь по-настоящему жестокое?

- сегодня выходит "крушитель". он почти каждого сразу в реанимацию нокаутирует.

чарли улыбается, старается сделать так, чтобы эта неестественная улыбка не выдала его волнение. "крушитель" это уж точно не про эвана. его любимый коп, конечно, сильный и своими мышцами вызывает желание быть прижатым к стене и жестко выебанным, но едва ли ему можно приписать способность крошить бойцов направо и налево. даже если и так, он полицейский, и его нахождение здесь объясняется лишь двумя способами: либо он здесь разнюхивает обстановку примерно в том же ключе, что сам чарли, либо он обзавелся весьма сомнительным увлечением и любит получать и причинять боль (что ноксу кажется относительно привлекательным в силу его собственных интимных фантазий). какова бы ни была причина, эван все равно остается копом и не позволил бы себе отправлять противников поздороваться с родней на том свете. ну... по крайней мере, не делал бы это систематически.

и пока шестеренки в голове с бешеной скоростью крутятся, все набирая обороты и разгоняя одну мысль за другой, его блуждающий взгляд вдруг натыкается на знакомое недовольное выражение лица. его аж пробирает от этого взгляда, но мурашки бегут по телу вовсе не от ужаса - скорее, от восторженного предвкушения. он извиняется и чуть ли не по чужим коленкам поспешно выбирается со своего места и устремляется вслед за ридом. букмекер подозрительно на него косится, и чарли не придумывает ничего лучше, кроме как загадочно улыбнуться и толкнуться языком в щеку, указывая на дверь, за которой скрылся эван.

он наспех проверяет, на месте ли камера, слегка наклоняя ее вниз, и прощупывается в кармане положение кнопки на диктофоне, чтобы убедиться, что тот тоже все еще включен. коридор его встречает почти могильным холодом. нет, тут, конечно, малость дышится легче, чем в забитом людьми пространстве, но холод исходит именно от эвана. как всегда. неприступная крепость, которой нет дела до его наглой журналистской задницы, а это, между прочим, страшное упущение, с которым чарли никак не может смириться. запасть именно на того, кто пинком сбросил бы его с высокой горы, будь такая возможность, это издевка от вселенной.

- я азартный человек, разве не заметно? - парирует чарли, останавливаясь в двух шагах от рида. он слышит голос ведущего и инстинктивно оборачивается, чтобы взглянуть на закрытую дверь, заглушающую все звуки. чуйка говорит ему о том, что он должен быть в зале, а не здесь, но когда дело касается эвана, все крупицы рационального мышления рассыпаются в прах.

его взгляд возвращается к риду. даже если причина нахождения журналиста в этом месте очевидна, он не собирается озвучивать ее вслух, чтобы не давать повода выпроводить его за дверь.

- тебе следует больше интересоваться окружающими. особенно когда они тебя окружают.

он подмигивает, страшно довольный своим комментарием. каждой клеточкой тела чувствует раздражение, направленное в его сторону, но это нисколько не смущает. он привык к тому, что журналистов все ненавидят. а таких журналистов, как он, ненавидят с удвоенной силой. надоедливый, наглый, шумный - чарли слишком много везде и всюду, даже если он старается не отсвечивать. зашей ему рот - он все равно будет продолжать трындеть эхом в чужой голове. жизнь научила его тому, что обижаться на что бы то ни было бессмысленно. она слишком коротка, чтобы тратить ее на это бесполезное мероприятие. его либо принимают, либо им придется смириться с его существованием, потому что меняться он не намерен, ровно как и исчезать из поля зрения.

- вход для персонала? - чарли делает задумчивый вид и недовольно дует губы. - так себе место для нашего первого свидания, но так и быть, я согласен.

в своих фантазиях у них на двоих уже построен дом с аккуратной лужайкой, на которой загорают ленивые котики, пока папочки заняты друг другом. эван, кажется, не разделяет его пыл.

- если бы я узнал раньше, чем ты здесь занимаешься, я бы прихватил побольше налички. - чарли поджимает губы, кокетливо отводя взгляд в сторону. - а чем ты, кстати, тут занимаешь? у тебя реально хобби такое?

он знает, что камера пишет, но с того момента, как оказался здесь, рядом с эваном, он нарочно стоит чуть боком, чтобы темный глазок устройства не фиксировал лицо, оставляя все на милость диктофона. если у него и будет какой-либо компромат на полицию, он не станет использовать ничего, что может дискредитировать эвана. это личное негласное правило, и сколько бы на самом деле чарли ни угрожал всевозможными разоблачениями и сенсациями, он говорит это лишь для того, чтобы подразнить рида. есть особое удовольствие в том, чтобы злить его, нарываться, замирать в ожидании того, когда настанет предел его терпению, которое отнюдь не ангельское.

чарли скользит взглядом по эвану, отмечая, насколько сексуально выглядят эти бинты на его руках и как было бы здорово чуть распустить их и привязать его руки к спинке кровати. но внимание его заостряется на лице парня, на том, чего он толком не видел, пока старательно боролся с желанием поскорее вернуться в зал за эксклюзивом. нокс хмурится, делает два решительных шага, чтобы приблизиться вплотную, чуть щурит глаза и вытягивает шею, едва ли не касаясь нос к носу рида.

- уверен, что можешь туда выйти? - он недовольно рассматривает рассеченную бровь, а затем опускает взгляд на губу, где кожа треснула так ровно и глубоко, будто по ней лезвием прошлись. он ловит себя на мысли, что желание лизнуть пульсирующую рану в данной ситуации не должно быть таким сильным. - это тебя здесь так отделали? после дежурств ты обычно выглядишь... целее.

чарли замечает такие мелочи. конечно, он замечает все, что связано с эваном, когда у него самого достаточно времени на то, чтобы ошиваться рядом и мозолить глаза. в этом таланте у него нет равных. потому что если он положил на кого-то или что-то глаз, он не отступит, пока не добьется своего. это касается как людей, так и журналистских расследований, потому-то его настолько не любят, в особенности представители власти.

- у них в запасе какой-то громила по кличке "крушитель", - отбрасывая все шуточки в сторону говорит чарли, отступает на шаг и снова увеличивая расстояние между ними. ему хочется коснуться, провести пальцами по побоям, будто это магическим образом поможет избавиться от них, но он не распускает руки. - ты можешь отказаться от боя, если вас поставят вместе?

он не сомневается в том, что эван способен уложить противника с одного удара при хорошем раскладе. ему доводилось видеть этого парня в действии, и сказать, что от одного только его вида в полицейской форме, орудующего кулаками и надевающего наручники, чарли потек - значит, ничего не сказать. однако сейчас дела обстоят иначе. этот ринг - не то место, где есть хоть какие-то правила, и эвану там значок копа ничем не поможет.

- эван. я серьезно. - чарли не так часто снимает клоунскую маску, и беспокойство его отнюдь не наигранное. - черт, я не хочу смотреть, как тебя потом от ринга отдирают. - он цокает недовольно. - зачем тебе все это?

Подпись автора

вредный котик ♥

чарли ведет плечами, сбрасывая с себя легкое напряжение. по большей части сексуальное. потому что оказаться прижатым к стене, когда совсем рядом губы, которые так и хочется поцеловать, слишком пагубно влияет на способность трезво мыслить. ему следует держать себя в руках и оставаться в тонусе, он здесь не для того, чтобы напроситься на близость, о которой с эваном он может пока что только мечтать. пока что. в его голове сомнений нет: когда-нибудь рид сдастся. первое время он остро реагировал на любой подкат чарли, и можно поклясться, что порой его глаза буквально краснели от ярости, но со временем все переросло в банальный игнор. отсутствие каких-либо эмоций в ответ на выходки это не лучше злости, но по крайней мере так есть больший шанс качнуть чашу весов в свою сторону.

- не угадал. я поставил на тебя. - ему удается сохранить серьезный настрой, который в обычное время настолько редкое явление, что даже по слегка удивленному лицу эвана можно причислить это к очередному чуду света. - дело не в том, что я не верю в тебя. я реалист. и против того громилы твои шансы отправиться в кому достаточно высоки. ни тебе, ни мне это не нужно.

он мог бы отшутиться. должен был так и сделать, как поступает всегда и везде. однако ему страшно, действительно страшно за эвана, а когда приходит страх, контролировать себя становится сложнее. маска клоуна это то, что спасает его задницу на протяжении долгих лет. ровно так же, как и швыряет его в смердящую кучу неприятностей, но это маленькое лиричное отступление. это - его главная защита от всего мира, нечто твердое, подобно скале, нерушимое. без этого он слабый, а свои слабости он никому не позволяет видеть. только вот эван подобрался к нему слишком близко, сам того не подозревая, и теперь имеет возможность насладиться своей маленькой победой - понаблюдать за чарли без фильтров. проще раздеться и пройтись голышом по центру нью-йорка, чем обнажить эту свою сторону. ощущения неприятные.

его взгляд скользит с лица эвана ниже, когда тот морщится. нокс хмурится, замечая беглое движение руки, касание ребер. он не спрашивает, в порядке ли рид, все уже написано на его лице. буквально. помяли его явно не так давно. во время полицейских турниров (на которые чарли никто не зовет, но это не мешает ему быть в курсе дел) никто бы не стал с таким остервенением выбивать себе победу. никаких громких и кроваво-красочных задержаний тоже за последнюю неделю не происходило - чарли бы узнал в первых рядах. значит, пара неудачных ударов была получена именно здесь? мозг чарли работает со скоростью света, пока он подмечает детали, то и дело изучая эвана взглядом, словно сканирует. ему определенно не нравится эта затея с боем, особенно если его предположения верны и рид не в лучшем состоянии, но он не собирается отговаривать его совсем отказаться выйти на ринг - у него все равно нет шансов против этого упрямца. лишь хочет убедиться, что он будет достаточно благоразумен, чтобы не выходить против того, кто может убить с одного удара.

- ничего не случится, ведь полиция уже здесь. - чарли улыбается и касается пальцев, что сжимают его локоть. его прикосновение контрастно мягкое, почти осторожное, когда он легонько барабанит подушечками пальцев по чужим костяшкам, призывая отпустить. - не волнуйся, я тебя прекрасно слышу.

он не соглашается, но и не спорит. шутки тоже сейчас неуместны, хоть язык так и чешется отпустить очередную фразочку на грани флирта. эвану не следует еще и из-за него нервничать, пускай лучше сосредоточится на том, что ждет его в той клетке. к тому же ему самому не хочется даже думать , что что-то может пойти совсем не так.

чарли на самом деле не понимает смысла такого спорта. ни обычные бои, ни подпольные не вызывают в нем нужный отклик. он вовсе не против жестокости, просто у него иные предпочтения о том, куда именно направлять свою агрессию и как выпускать пар. однако есть плюс в его сегодняшней вылазке: он узнал, что эван уже два месяца здесь работает, значит, полиция давно вовсю разнюхивает, что тут на самом деле происходит, а раз так - ничего хорошего явно быть не может. и чарли в этом убеждается, когда возвращается в зал и наблюдает за боем. он мало знает о профессиональном боксе, но то, что он видит, явно далеко от этого понятия. ему больно даже смотреть на это, а уж каково самим участникам, можно только догадываться.

печальнее всего, что теперь этот материал он во всех красках опубликовать не сможет. эван - неприкасаемый. если даже крошечный слушок поползет о том, что здесь была полиция, но ничего не делала, чтобы просто прикрыть лавочку, люди взорвутся традиционным возмущение в сторону властей. и плевать им будет на любое оправдание, подразумевающее работу под прикрытием для поимки более крупной рыбки. эван сразу же попадет под прицел как непосредственный участник. возможно, придется отложить статью ненадолго. до тех пор, пока рид не притащит того, кто на самом деле является организатором этого клуба самоубийц. будет лишний повод увидеться с героем для эксклюзивного фото. приватно. желательно, ночью.

- ...наш победитель!

чарли моргает и поднимает взгляд от макушек зрителей на ринг. он не особо следил за боем. мощные удары, которые слышны, кажется, даже сквозь гул толпы, вызывают в нем неприятные ощущения, а разлетающаяся во все стороны кровь элегантности происходящему не добавляет. он начинает заметно нервничать, нога его принимается бесконтрольно трястись, явно раздражая соседа справа. чужая ладонь, со шлепком опустившаяся ему на колено, заставляет подпрыгнуть на месте от неожиданности.

- хорош трястись, - недовольно бухтит мужчина рядом, одаривая чарли таким перегаром, что глаза начинают слезиться. и где успел так налакаться?

нокс настолько нервничает, что даже не находится с ответом, а такое с ним практически никогда не случается. он только ненавязчиво сбрасывает с себя чужую руку и сводит колени. ему здесь вообще не место. не то чтобы все вокруг похожи на заядлых головорезов из самых темных подворотен города, но он как будто слишком сильно выбивается. в каждом ему сейчас видится потенциальный враг, вот только не его, а эвана. сколько из присутствующих болеет за рида? сколько сделали ставки на него? впрочем... нет никакой разницы, эта поддержка тут ничем не поможет.

чарли касается груди и потирает посередине, там, куда эван толкнул и где по ощущениям до сих пор приятным жаром горит прикосновение его ладони. рефери объявляет следующую пару бойцов. он задерживает дыхание, глядя на то, как эван выходит на ринг. если тот и нервничает, то чарли этого не видит - перед ним все тот же уверенный в себе, собранный, хмурый эван с острым взглядом и убийственной аурой. то, как он выглядит на ринге, не оставляет сомнений: он настроен на победу. нокс настороженно смотрит в противоположный угол. он без понятия, как выглядит этот знаменитый "крушитель", но второй парень не соответствует той картинке, которую он себе уже красочно нарисовал в воображении. противник рида примерно того же телосложения, на полголовы выше, чуть крупнее в плечах, мышечная масса явно побольше, но не критично. к тому же у того парня нет шикарных бедер эвана, что сразу же делает его проигравшим в глазах чарли.

нокс не привык быть абсолютно бесполезным, однако сейчас именно таковым себя и чувствует, пока наблюдает за ходом боя. он вздрагивает каждый раз, когда ему кажется, что чужой кулак вот-вот со всей дури врежется в эвана. задерживает дыхание, пока бойцы кружат по рингу под гул толпы. чарли слишком далеко, нарочно сел так, чтобы был больший обзор для камеры, но сейчас ему плевать на весь снятый материал. ему нужно быть ближе. он подрывается с места и пробирается к клетке сквозь плотные ряды зрителей, протискивается к железной сетке как раз в тот пугающий момент, когда видит, как эван падает. сердце пропускает удар, все внутри завязывается в один сжатый ком чистого ужаса. он не видел, как это произошло, и ничего не видит вокруг себя и сейчас, обзор сжимается до крошечного туннеля, в конце которого - эван, к которому он так отчаянно прокладывает себе путь, расталкивая недовольных людей.

- эван! - чарли падает на колени возле клетки, его пальцы мертвой хваткой цепляются за сетку, он трясет ее, будто это поможет разорвать кованные кольца металла. толпа улюлюкает, в ушах такой шум, что он едва слышит самого себя. - вставай!

он не знает, в каком случае определяется победитель и не хочет узнавать опытным путем, потому что нутро подсказывает, что пока один из двух человек, находящихся на ринге, в сознании, толпа не будет удовлетворена. а судя по угрожающе неспешно, почти ликующе приближающейся фигуре, нутро его не обманывает.

он понимал, что этот бой - плохая идея. просто отвратительная. нужно было остановить эвана. запереть в раздевалке, в туалете, заблокировать дверь, отсосать ему так, чтобы забыл, где он вообще находится - что угодно, но не давать выходить на ринг. видел же, что рид не в порядке, и этот бой тому доказательство. если бы он был в порядке, он бы не проиграл своему оппоненту. черт, да чарли уверенно поставил бы на эвана даже в бою против самого отбитого головореза, способного одним движением переломить позвонок.

- если ты сейчас же не встанешь, клянусь, я опубликую весь отснятый здесь материал! - чарли в отчаянии ударяет ладонью по сетке. раз, другой. кожа начинает саднить, но он продолжает. голосовые связки горят от напряжения. - вставай и надери ему зад!

Подпись автора

вредный котик ♥

эван смотрит на него, и от этого взгляда мурашки пробегают по всему телу. это не от страха. скорее, от чистого ужаса. потому что взгляд едва фокусируется на чарли, он это прекрасно видит по расширенным, слегка подрагивающим зрачкам, почти полностью перекрывающим темный шоколад радужки. удивительно, как удается вникать в такие детали, время в какой-то миг просто останавливается, и чарли забывает, как дышать, с внутренним содроганием наблюдая, как эван переворачивается на бок. нокс беспрерывно кивает, бормочет что-то бесполезное: да, вот так, давай, поднимайся. и когда обрушивается очередной удар, чарли буквально лезет на сетку, вне себя от злости.

- эй! а ну убрал от него все свои конечности! - он кричит, сетка от его тряски идет мелкими волнами, а он уже ничего не соображает, только жаждет оказаться в клетке и, видимо, тоже отхватить пару-тройку ударов, чтобы больше никогда не иметь возможности говорить. его оттаскивают от сетки за шкирку - одному из вышибал у входа не составляет труда поднять его, как нашкодившего щенка, и одарить предупреждающим взглядом. - хорошо-хорошо, я понял.

чарли поднимает руки в обезоруженном жесте, и после этого его отпускают. злости меньше не становится. он во всех деталях запоминает лицо диаза, чтобы не ошибиться, когда начнет копать под него с целью разрушить его жизнь какой-нибудь восхитительно грязной статьей. его сила не в кулаках, а в слове. у него в закромах столько материалов для шантажа совершенно разных людей из всех слоев общества, что он не будет гнушаться добавить в этот список еще одно имя.

его взгляд возвращается к клетке, а челюсть отпадает куда-то на пол, когда он видит эвана, сидящего верхом на противнике. опуская момент, что чарли хотел бы, чтобы однажды эван посидел вот так на нем, он завороженно наблюдает за тем, с какой холодностью кулаки врезаются в чужое тело. капли крови разлетаются после каждого удара по лицу, тянутся за уже покрасневшими бинтами, оседают яркими пятнами на коже и теряются в черных линиях татуировок эвана. машина для убийств. и только когда звучит сигнал, возвещающий об окончании боя, чарли отмирает. его глаза все так же широко распахнуты, а уголки губ медленно поднимаются вместе с тем, как рефери поднимает руку победителя.

- да! - нокс с ликующим видом подпрыгивает на месте. дайте ему в руки помпоны - вылитая чирлидерша. ощущения, будто он сам только что завалил этого парня на ринге. - все это видели, да?

на эмоциях он даже пихает локтем вышибалу, не сразу разбирая, что это именно тот рядом, и тут же отшатывается в сторону, как только приходит осознание. не все разделяют его радость: многие ставили на диаза, за которым побед было больше, чем поражений. плевать. пускай подавятся своими впустую потраченными деньгами. чарли нисколько не причастен к победе эвана, но это не мешает испытывать гордость за него. впрочем, эмоции сменяются быстро. несмотря на победу, рид чертовски не в порядке. он едва держится на ногах. это лучше, конечно, чем то, что стало с его противником, которого сейчас выносят, но не намного.

люди в толпе начинают бурно обсуждать произошедшее, шум не смолкает, тела двигаются слишком хаотично, то и дело закрывая обзор. чарли приподнимается и вытягивает шею, чтобы увидеть, куда уводят эвана. приходится ледоколом пробираться через толпу, плотно сгрудившуюся у клетки. за пределами этого живого кольца дышать становится чуточку легче. он устремляется к двери, ведущей в коридор. букмекер посылает ему вдогонку поздравления с удачно сыгравшей ставкой. чарли и ему мысленно предлагает подавиться этими деньгами.

- зрителям вход запрещен, - сообщает ему громила, загораживая дверь буквально за секунду до того, как ему удается до нее добраться.

чертыхаясь, чарли пулей летит на выход. он перескакивает через ступеньки, врезается в редких зевак, поднявшихся чуть повыше, чтобы в перерыве подышать более свежим воздухом. улица встречает его блаженной прохладой, но ему все равно душно и жарко. он огибает здание, выискивая нужную дверь как раз в момент, когда та хлопает. рид выглядит так, будто здание пережевало его и выплюнуло на улицу.

- эван, - зовет чарли, как только подбегает ближе и падает на колени рядом с ним. он осторожно держит за плечи, скользит по рукам, но боится касаться ребер. - эван, посмотри на меня.

он заглядывает в перепачканное кровью лицо. на совсем побледневшей коже красные всполохи выделяются особенно ярко. и на его собственном лице наверняка остаются такие же пятна, стоит только эвану его коснуться: он чувствует неприятную холодную липкость, отпечатавшуюся на коже.

- что бы ты без меня делал? - чарли ловит скользкую от крови руку и слегка сжимает. улыбка выходит болезненной, а голос подрагивает. его всего трясет от того, что он видит. эвану слишком сильно досталось, и ради чего? это дело действительно стоило таких жертв? он обшаривает взглядом асфальт. сигарета вальяжно плавает в рвоте. - у тебя есть еще?

он аккуратно придерживает эвана, помогает сесть и прислониться спиной к стене. держит за руки крепко, чтобы не было ни одного лишнего движения, способного принести еще больше боли. когда убеждается, что рид выглядит достаточно уверенно, чтобы никуда не сползти, чарли начинает рыться в его рюкзаке в поисках сигарет. и только кивает, когда слышит невероятное: эван просит о помощи. просит его помощи. все настолько хреново, что он решил довериться чарли? выбора, конечно, особо нет, это лучше, чем оставаться одному в таком состоянии, к тому же чарли бы ни за что не бросил его тут, и все же эта просьба греет душу.

не сразу, но ему удается отыскать мятую пачку. он подносит сигарету к губами, ждет, когда эван зажмет ее, и щелкает зажигалкой. тихо извиняется, глядя на то, как тот морщится от яркого света вспыхнувшего огонька.

- себя не подпали, - предупреждает чарли, а сам все равно никуда не решается отойти, так и плюхается рядом на задницу, разворачиваясь спиной к улице и лицом к стене, в которую и упирается носками своих кроссовок, когда достает телефон. его ладонь мягко ложится на живот эвана, поглаживает, перемещаясь на бок, опускаясь на бедро и возвращаясь обратно, пока он сосредоточенно пялится в экран. он даже не замечает, как делает это, просто рефлекторно пытается сделать хоть что-то, чтобы облегчить чужое состояние.

он прекрасно понимает, что вызывать сюда "скорую" нельзя. в такси могут отказать, а если и не откажут, то начнутся ненужные вопросы и героические попытки таки отвезти избитого человека к врачам. чарли решает пойти по пути, не самому разумному с точки зрения здравого смысла, но наиболее безопасному для эвана.

он нажимает кнопку вызова и прижимает мобильный к уху.

- забери меня из клуба, - без предисловий сразу выпаливает нокс, как только абонент принимает вызов. на том конце слышится недовольный сонный стон, ворчание, а затем наступает напряженная тишина. - остин, прямо сейчас! меня тут убивают, мне нужна твоя тачка, срочно!

- ты слишком громкий для умирающего, - слышится на том конце, но приглушенная возня дает понять, что остин уже поднимается с кровати и начинает собираться.

- живо дуй сюда!

чарли сбрасывает вызов, наспех печатает адрес и отправляет своему редактору - единственному, кто был в курсе его сегодняшней затеи. вернув телефон в карман, он снова обращает все свое внимание на эвана.

- если скажешь, мы поедем в больницу. - он внимательно следит за ридом. кажется, тот периодически выпадает из реальности, в сознании явно держится из последних сил. - это было впечатляюще. хорошо, что здесь никто не сможет пожаловаться на превышение полномочий. этот тип еще долго будет в себя приходить. еще бы! он заслужил. ты слышал, что я тебе говорил? сработала угроза? на самом деле я не собирался делать ничего такого, но решил, что ты так разозлишься, что выиграешь хотя бы для того, чтобы потом меня придушить.

чарли продолжает говорить. он тараторит без умолку, но делает это совсем тихо, чтобы не раздражать слишком чувствительный сейчас слух. задает глупые вопросы, ждет ответы - что угодно, лишь бы заставлять эвана оставаться в сознании, пока помощь на подходе.

остин приезжает через пятнадцать минут. он хороший друг, хотя наверняка ненавидит чарли каждый раз, когда случаются подобные ситуации, особенно с тех пор, как он женился и ускользать по ночам из дома по таким вот внезапным вызовам стало сложнее. но он продолжает это делать. то ли потому что действительно дорожит чарли, как другом, то ли потому что не знает, где ему потом искать еще одного такого же наглухо отбитого.

машина подъезжает медленно, почти неслышно, только мусор хрустит под колесами.

- давай, нужно подняться, - говорит чарли эвану и перемещается так, чтобы подставить ему свое плечо, а его руку закидывает на себя, придерживая, пока они медленно встают.

он все делает осторожно, двигается выверенно, следит за тем, чтобы эван не ударился, забираясь в салон. убеждается, что все в порядке - насколько это возможно, - хлопает дверцей, огибает машину и садится с другой стороны. остин встречает его мрачным взглядом в зеркало заднего вида.

- ему нужно в больницу, - говорит он.

- ему нельзя в больницу. - нокс поджимает губы.

- чарли... ты понимаешь, что ты творишь?

- я прекрасно знаю, что делаю. - это больше похоже на раздраженное шипение. - просто, блять, езжай ко мне домой.

остин недолго продолжает сверлить чарли взглядом, переводит его на эвана, вздыхает и трогается с места. эта ночь явно не должна была пройти так ни у кого из них троих.

чарли двигается ближе, подставляя свое плечо под голову эвана. берет его за руку, переплетает их пальцы и начинать с достаточной силой сжимать и разжимать ладонь.

- ты только не отключайся, хорошо?

Отредактировано Charlie Knox (2024-07-25 05:21:40)

Подпись автора

вредный котик ♥

- эван? - чарли пытается заглянуть ему в лицо, легонько трясет руку, что сжимает своими пальцами, но никакой реакции не следует.

он чуть сползает на сиденье, кладет свободную руку эвану на лицо, придерживает за подбородок. рид только морщится - по лицу он сегодня получил ни единожды, - однако явно находится без сознания. это паршиво. чарли не врач и не знает, почему в кино все постоянно советуют пострадавшему не отрубаться, но он слепо следует тому, с чем в жизни никогда не сталкивался и знает лишь понаслышке, и то не из слишком надежных источников. теперь ему останется только следить за чужим дыханием: оно хрипловатое, поверхностное, откровенно болезненное, но по крайней мере позволяет не сомневаться в том, что эван все еще жив. такого ведь не может случиться, чтобы рид, тот самый офицер рид, успешный, закаленный, сильный, просто взял и умер. смерть - это нечто за пределами реальности чарли. он пишет о смерти, оказывается на местах самых страшных преступлений, утопает в раскопках грязного белья криминального мира, но его самого смерть не может касаться. ни его, ни его близких. такого не бывает.

чарли чувствует подступающую панику. он жалкий врунишка. потому что он понятия не имеет, что творит. на одной чаше весов карьера эвана, на другой - его жизнь. выбор должен быть очевиден, его просто нужно отвезти в больницу. но ведь служба в полиции и есть жизнь рида.

- я даже знать не хочу, какого хрена твой любимый коп в таком состоянии.

в попытке поймать собственные мысли он не замечает, как машина останавливается у его дома, а остин разворачивается на своем месте, чтобы взглянуть чарли в глаза напрямую, а не через чертово зеркало.

- он не... - нокс разжимает пальцы и выпускает безвольную руку из своей хватки. - я тебе ничего бы и не стал рассказывать. помоги.

- ты же видишь, в каком он состоянии. - остин взывает к здравому смыслу, но он просто ничего не понимает. не может понять, что значит риск потерять все.

спорить бесполезно, поэтому он просто выходит из машины и помогает чарли вытащить эвана с заднего сиденья, пока нокс продолжает всю дорогу до квартиры бормотать об осторожности и двигается так медленно, будто в руках у него самый хрупкий хрусталь в мире, способный рассыпаться от одного прикосновения. в квартире местами царит творческий беспорядок: на кухне армия немытых кружек с чаем, кофе и энергетиками, в гостиной, переделанной в кабинет, все завалено книгами и журналами, но спальня - святое место, там всегда контрастный порядок. возможно, это лишь потому, что кроме кровати, шкафа и прикроватной тумбы там ничего нет, а доползает до этой комнаты нокс уже без задних ног и сил разбрасывать вещи не остается.

они осторожно укладывают эвана на кровать. чарли скомкано благодарит остина за помощь и выпроваживает в коридор, уверяя, что дальше справится сам. но в последний момент останавливает друга, не давая открыть входную дверь.

- найди мне телефон маккензи.

остин хмурится.

- эйдана маккензи, ты сейчас серьезно?

- мне будет спокойнее, если я буду знать, что на крайний случай у меня в доступе есть врач.

чарли знает, что ему вообще мало кто в этом городе жаждет помогать, если не считать остина, но его рычаги воздействия не имеют ничего общего с дружбой. слишком много кругом ублюдков, которые держатся на своих высоких и уважаемых постах даже не подозревая, как быстро их жизнь может пойти под откос. эйдан маккензи не исключение. чарли знает его маленькие грязные секреты, и лучше ему согласиться сотрудничать, если он не хочет, чтобы по выздоровлению эван явился к нему с ордером на арест по наводке одного социально активного гражданина.

- чарли, ты... обдумай все хорошенько и не наделай глупостей. - остин открывает дверь. - дай знать, если понадоблюсь.

- просто пришли мне номер, как только найдешь.

заперев дверь, чарли возвращается в спальню и усаживается на край кровати. он оставляет свет на кухне и в коридоре, этого достаточно, чтобы не мешать эвану и при этом позволяет видеть его. в полутьме он кажется еще более бледным. чарли протягивает руку и убирает спутанные пряди волос со лба эвана. ему хорошо досталось, но даже так - с разбитой губой и расцветающим на коже синяком - он продолжает выглядеть преступно притягательно.

чарли понимает, что попал. очень крепко вляпался, совершенно не зная, как ему поступить. он собран и старается мыслить трезво, но его продолжает трясти. его рука плавно скользит с лица на шею, пальцы касаются кожи, прочерчивают линию на футболке, слегка нажимая на грудную клетку, и когда видит, как даже в бессознательном состоянии эван морщится, он поднимается и идет в ванную. в его запасе не так много лекарств, он сгребает все обезболивающие, какие находит, берет бутылек с обеззараживающей жидкостью и почти закончившуюся упаковку с ватными дисками. прежде чем вернуться в спальню, он заглядывает на кухню и забирает пару пакетов со льдом из морозилки. его медицинских знаний едва ли хватает на нечто большее, чем то, что нужно обрабатывать открытые раны во избежание занесения инфекции и прикладывать лед к ушибам. он просто искренне надеется, что ребра не сломаны и его ничтожные махинации хоть чем-то помогут.

смачивая диск, он аккуратно промакивает разбитую губу. кровь уже более вяло, но все равно выступает на поврежденной коже. эвану бы не помешало смыть все это, да и чарли тоже чужая кровь на своем лице ни к чему, но это подождет. он прикладывает ледяной пакет поменьше к лицу рида, а тот, что побольше - к ребрам. он даже не знает, с какой стороны болит сильнее, поэтому просто плавно перемещает лед по всей грудной клетке. футболка быстро становится влажной.

чарли чувствует себя чертовски уставшим, но даже когда он убирает лед и ложится рядом, он не позволяет себе закрыть глаза, не перестает смотреть на эвана, хоть щека и упирается столь удобно в подушку. он медленно моргает, ему даже кажется, что сознание предательски пытается провалиться в сон, когда видит, что два поблескивающих озерца смотрят на него в ответ. он лежит смирно, позволяя эвану трогать его лицо. ему нужно вернуться в реальность, и нокс не торопит.

- у меня, - почти шепотом отвечает чарли на вопрос. - полежи еще.

он садится, на голове жуткий беспорядок, в голове - еще хуже. эван не слушается - ничего нового, это у них общая черта, - поэтому он придерживает его под локоть, пока тот не примет более менее вертикальное положение.

- сейчас. - он рывком поднимается и спешит на кухню. в его руках уже наполненный доверху стакан, когда из спальни слышится грохот. вода немного расплескивается, пока он бежит обратно. эвана он находит на полу, тут же берет протянутую руку и садится рядом. - ну куда ты собрался?

не доверяя сейчас обессиленному риду, он сам подносит стакан к его губам и помогает выпить половину. остальное он отставляет в сторону и рыщет взглядом по полу, где оказались хаотично разбросаны лекарства и лед. находит нужный блистер, все еще трясущимися руками выдавливает пару таблеток и подносит ко рту эвана.

- давай глотай, - строго говорит он, поднимая стакан с водой. ночью достать что-то более действенное невозможно, им придется дождаться утра. - это обезбол. немного попустит и пойдем в душ. хорошо? мне нужно смыть кровь и при нормальном свете посмотреть, осталось ли вообще на тебе хоть одно живое место.

эван кажется все таким же потерянным, и чарли не уверен, понимает ли тот, что ему говорят, где он находится и что происходит. будто лунатик, который никак не может проснуться, вынужденный бродить в густом тумане.

- говори со мной. - чарли обхватывает ладонями его лицо. удерживает, чтобы не терять зрительный контакт. одна щека буквально пылает, он отчетливо чувствует это под своими холодными пальцами. - что с ребрами? они беспокоили еще до боя, так? ты можешь нормально дышать? эван, если у тебя перелом, мне придется отвезти тебя в больницу, слышишь?

ему не было так страшно со времен детдома. в те дни он боялся лишь за самого себя, потому что это было первым принципом выживания в стенах того места. но бояться за кого-то другого - такого сильного чувства он никогда не испытывал с таким леденящим душу ужасом. чужая жизнь буквально в его руках и зависит от его действий, а он - всего лишь концентрация импульсивных поступков, не имеющих ничего общего со спасением чужих судеб. он не полицейский, не пожарный, не врач. обычный журналист, развлекающий своими жуткими историями любителей пощекотать себе нервы. он не тот, на кого можно положиться. и все же... если бы его сегодня не оказалось на боях, что стало бы с эваном? какова вероятность, что на утро пришлось бы ехать в клуб и писать статью о трупе полицейского, найденного в подвале здания?..

- прохладный душ, станет чуть легче. сможешь постоять немного? - говорит чарли, спустя пятнадцать минут непрерывного поглаживания и массирования рук эвана после того, как медитативно медленно размотал бинты. он поднимается, чтобы сбросить с себя рубашку и брюки, остается в боксерах и футболке, а затем снова присаживается, чтобы помочь риду подняться. - держишься?

шаркая ногами по полу, он медленно ведет эвана в ванную. не знает, как лучше взяться, его ладонь придерживает сбоку, почти что за тазобедренную кость, потому что выше поднимать руку он остерегается. в лучшие времена за такое он бы просто отхватил от эвана как минимум подзатыльник за домогательства, а сейчас ему лишь страшно, что он может навредить еще сильнее. болезненное шипение возле уха уверенности в своих действиях не добавляет.

- я тебя сейчас раздену, - предупреждает чарли, как только щелкает выключателем в ванной, - и тебе лучше поскорее пойти на поправку, если хочешь мне потом за это врезать.

Подпись автора

вредный котик ♥

это сложно. смотреть на эвана в таком состоянии невыносимо больно. единственный толк от чарли в том, что он просто находится рядом и пытается сделать хоть что-то, но легче ни одному из них от этого не становится. ночь стремительно превращается в калейдоскоп ужасов. болезненные стоны, мычание, шипение - сегодня в меню только симфония страданий. нервы не выдерживают.

- я снимаю, - предупреждает чарли, приподнимая низ футболки. эван останавливает, и миг просветления в его взгляде, в его голосе дает новый огонек надежды. - я что-нибудь придумаю. я же всегда придумываю, да?

он слабо улыбается, пальцы выпускают ткань. одного касания достаточно, чтобы он понял: руки эвану поднимать будет слишком больно. ему нужны более сильные лекарства, но где их достать ночью без рецепта - вопрос на миллион. пока свободной рукой нокс роется в ящиках в поисках ножниц, его вторая ладонь лежит на бедре рида. ему спокойнее, когда он знает, что в любой момент остается рядом, готовый поддержать во всех смыслах. кажется, за эту ночь он исчерпает весь лимит на прикосновения на год вперед. он бы все отдал, лишь бы снова услышать недовольное ворчание и получить по рукам за такие вольности. лишь бы эван снова был в порядке. отталкивал, злился - то самое привычное поведение здорового человека по отношению к назойливому журналисту.

лезвия ножниц с легкостью рассекают ткань. чарли резко вдыхает и какой-то миг не может выдохнуть. на эване и правда не осталось живого места. он такого никогда не видел. даже дотронуться страшно, весь торс выглядит как один большой источник боли. он только и может, что глазеть, взгляд бегает от одного синяка к другому, изучает каждую гематому и пытается вычислить, нет ли очевидных повреждений, похожих на переломы. удивительно, но кости не торчат, карикатурно оттягивая кожу. он все еще не уверен, что ребра не сломаны, и все же становится немного легче, когда самые страшные его фантазии не подтверждаются.

- потихоньку, не спешим, - избавляя рида от одежды, приговаривает чарли скорее самому себе. он болтает. всегда много болтает, и причины у этого разные. в большинстве случаев это необходимо по работе, иногда ему просто скучно, а бывает так, как сейчас - ему чертовски страшно. каждый раз, когда ему страшно, все его мысли вырываются наружу. ему нужно слышать хоть чей-то голос, в идеале - чужой, успокаивающий, но сейчас именно он тот, кто должен стать оплотом спокойствия и уверенности, поэтому он продолжает бубнить себе под нос. останавливается лишь от прикосновений. слишком близко. он чувствует на шее теплое дыхание, от которого по всему телу пробегают мурашки. хочется обнять, чертовски хочется.

- ты выкарабкаешься, слышишь? - чарли осторожно ведет ладонью по затылку, зарываясь пальцами в спутанные волосы. - все будет хорошо. мы все исправим.

он придерживает эвана за руку, заводит в душевую кабину, и включает воду. она сразу бьет прохладными потоками, вскоре немного согреваясь, но все равно оставаясь не слишком теплой. сам чарли до сих пор остается в футболке и трусах, совсем забыл, что ему тоже не мешало бы избавиться от одежды перед тем, как подставляться под душ, но уже назад пути нет. ткань липнет к телу, пока он осторожно, едва касаясь, ведет ладонями по коже эвана, смывая кровь и пот. капли, пожалуй, бьют сильнее, чем пальцы чарли дотрагиваются до мест побоев.

- да? что такое? - он ловит рида за руки, не решается двигать их к груди или талии, поэтому придерживает в районе подмышек. - не можешь? хорошо-хорошо, пойдем, только не торопись.

глупо говорить такое тому, кто и так с трудом передвигается, но чарли не может не проговаривать все, о чем думает, вслух. он идет спиной вперед крошечными шагами, позволяет эвану самому выбирать темп, когда все вдруг идет наперекосяк. чарли только и успевает широко распахнуть глаза, удивленно охнуть и податься вперед, удерживая рида от падения. его ноги мокрые, с одежды течет, он скользит по полу, смачно впечатываясь коленом в кафельную плитку, но самое главное - надежно держит эвана, не давая грузно рухнуть и отбить себе то малое, что уцелело в его теле. сначала ему кажется, что эван просто поскользнулся, как и он сам, и в голове мелькает мысль, что зря он затеял все это мероприятие с душем. следовало воспользоваться влажными полотенцами. это долго, муторно, но более безопасно, чем заставлять едва держащегося на ногах человека стоять в душевой кабине.

- эван, - испуганно шепчет чарли, так и замерев. оба похожи на поломанных кукол с гротескных картин, тела выглядят совершенно не естественно. - эван, ты не ушибся? эван?

никакого ответа. ему страшно сдвигать рида даже на миллиметр, когда он так непозволительно крепко держит его в своих объятиях, но секунды летят, а он не слышит ничего. кажется, будто даже дыхания нет, будто в такой звенящей тишине он просто обязан слышать, как воздух проникает в грудь и покидает ее в размеренном ритме. чарли медленно и аккуратно переворачивает эвана на спину, укладывая его себе на колени. он дрожащими пальцами касается его лица, веки даже не трепещут от прикосновения. лицо совсем бледное. безжизненное. чарли вдруг чувствует себя совсем крошечным, совершенно потерянным ребенком. сидит, сгорбившись над эваном, капли воды стекают с волосы и падают на опухшее после полученных ударов лицо. проходит мгновение, прежде чем чарли понимает, что это не вода.

- пожалуйста, эван, - надломленным голосом просит он, пока слезы крупными каплями летят вниз. наверняка щиплет, когда они попадают на разбитую губу, но реакции все равно никакой нет. - ты не можешь так поступать со мной... вернись, ну пожалуйста...

чарли редко плачет. это рефлекс, выработанный еще с детства: если плакать, будет еще хуже, больнее, страшнее. в его взрослой жизни только один вариант вызвать у него слезы: довести до такого оргазма, что он будет рыдать от счастья. в остальных случаях он не привык распускать нюни, как бы тяжело ни было.

но раньше в этих случаях не фигурировал эван рид. раньше в его жизни вообще все было гораздо проще, пока он не поймал себя на мысли, что жизнь эвана значит для него столько же, сколько своя собственная, а уж свою жизнь он более чем ценит и любит. чувства все очень сильно усложняют, но не было ни одного момента, когда чарли пожалел о том, что так крепко влип.

ему так страшно, что он того и глядишь сам потеряет сознание. горло сводит спазмами каждый раз, когда он пытается подавить очередной всхлип. он бьет себя по щеке, делает это достаточно сильно, чтобы она покраснела. приказывает взять себя в руки и перестать истерить. стиснув зубы, он осторожно вытаскивает колени из-под эвана, продолжает придерживать его под мышками и начинает тащить прочь из ванной, непрерывно проговаривая извинения. он мог бы поднять его, наверняка удержал бы, но не в бессознательном состоянии, когда тело кажется гораздо тяжелее. нельзя так рисковать.

слезы продолжают течь по щекам, но выражение его лица решительное, даже злое. ему приходится ненадолго оставить эвана у кровати, чтобы вытащить большое полотенце и легонько обтереть его, чтобы не пришлось лежать на влажной постели. еще одно полотенце поменьше он стелит поверх подушки, и только после этого с трудом, но все же умудряется затащить эвана на кровать. слез больше нет, на щеках только подсыхающие соленые дорожки. чарли склоняется над эваном, гладит по лицу и волосам, зовет вновь и вновь, но это никак не помогает. он берет телефон, готовый набирать 911, когда взгляд цепляется за уведомление. сообщение от остина. сообщение, в котором нет ничего, кроме номера телефона.

- это нокс. чарли. - его голос звучит хрипло, измучено. как и в случае с остином, он не разменивается на приветствия, а собеседник едва ли настроен положительно. чарли бросает взгляд на настенные часы. два часа ночи. - я сейчас отправлю адрес. жду вас как можно скорее, доктор маккензи. двадцати минут будет достаточно? за каждые пять минут задержки я буду вписывать в следующую статью по одному любопытному факту про вашу жизнь. статья выйдет утром, если вы не...

- господи, да погоди ты! - голос на том конце звучит немного возмущенно. сбитый с толку и не понимающий, что происходит и почему это происходит именно сейчас. - в чем вообще дело? мы же договаривались...

- мы договорились, что если мне когда-нибудь понадобится услуга, вы ее оказываете, и тогда я уничтожаю весь компромат, - отрезает чарли. сейчас он не похож на того нытика, что еще несколько минут назад никак не мог собрать себя воедино. он в своей стихии - шантаж и разоблачение. ничего благородного в этом нет, а он и не собирается строить из себя святошу. - у меня здесь сильные ушибы, возможно, перелом ребер. потеря сознания. берите сильнодействующие обезболы, что угодно, лишь бы помогло приглушить боль. за лекарства и расходные материалы я заплачу.

- смешно, - хмыкает эйдан.

- двадцать минут, - чеканит чарли и сбрасывает вызов. он отправляет свой адрес и выдыхает. что ж, если этот док решит приехать и прирезать его скальпелем, то по крайней мере он сможет романтично подохнуть рядом с эваном в попытках помочь.

он смотрит на рида, во весь рост вытянувшегося на его кровати. кто бы мог подумать, что тот действительно когда-нибудь окажется в постели чарли, жаль только обстоятельства настолько плохи, что нокс не может ни о чем думать. это еще одна неожиданность - отсутствие пошлых мыслей при взгляде на обнаженное тело, увидеть которое чарли жаждал уже очень давно. он роется в ящике и достает домашние шорты с розовыми единорогами. не то чтобы он нарочно выбрал именно их, просто он не уверен, что его нижнее белье пойдет на крепкие бедра рида, а из свободного кроя только эти шорты и имеются.

оставшееся время, отведенное доктору на приезд, чарли сидит рядом с эваном, держит его за руку и гладит ее - от сбитых в кровь костяшек, вдоль предплечья, до самого плеча, до ключицы и обратно. он подносит ладонь к лицу, чтобы поцеловать воспаленную от ударов кожу, мягко касается губам, оставляя целомудренный поцелуй, когда раздается звонок. прежде чем открыть дверь, он заскакивает в кабинет. даже в таком беспорядке, как здесь, он прекрасно знает, где именно лежат нужные ему вещи.

- здесь все. авансом. - открыв дверь, чарли сразу же протягивает маленькую черную флэшку, как знак взаимного доверия. он даже делает скидку на опоздание в семь минут. - никаких копий.

- ты в курсе, что ты ненормальный? - интересуется эйдан, пряча флэшку в карман.

чарли игнорирует комментарий. он в курсе.

- все, что здесь происходит, не должно выйти за пределы моей квартиры. - он ведет маккензи в спальню и указывает на эвана. - он полицейский. если он не выживет...

- понял-понял, хватит уже угрожать.

чарли не остается ничего, кроме как закрыть рот и, скрестив руки на груди, встать на пороге комнаты. ему будто страшно подойти ближе, чтобы не сбивать ритм работы. сам он до сих пор так и не сменил одежду: стоит весь мокрый, дрожит то ли от холода, то ли от волнения, старается выглядеть сурово и решительно, но прекрасно понимает, что скорее кажется жалким и отчаявшимся. маккензи мог не приехать, мог не помогать, но на самом деле он не такой плохой, как свидетельствуют доказательства, нарытые на него. возможно, именно поэтому чарли так и не опубликовал ничего, а лишь заключил негласную сделку - он чувствовал, что маккензи просто в какой-то момент сбился с пути. каждый имеет право на ошибку.

- он не умрет, - сообщает эйдан после долгого осмотра и первой профессиональной помощи, и чарли судорожно выдыхает. ему приходится схватиться за стенку, потому что от такого облегчения голова идет кругом. - но восстанавливаться будет долго. ему хорошо досталось. без снимка сложно наверняка сказать, но не думаю, что ребра сломаны. ушибы, возможно, есть трещины, но на перелом не похоже. - он указывает на белые бинты, теперь крепко стягивающие грудь эвана. - ему все равно придется сходить в больницу, пускай хотя бы сделает рентген, чтобы знать наверняка. дышать может быть чуть сложнее из-за тугих повязок, но поверь, так лучше ограничивать лишние движения. - он напоследок кладет на тумбочку тюбик с мазью и несколько шприцов и наконец снимает перчатки. - я уже сделал ему укол, должно полегчать. следующий укол можно делать не раньше, чем через пять часов, ясно?

чарли только кивает на все наставления, как болванчик. глаза слезятся, потому что он никак не может поверить, что самое страшное позади. он все еще не уверен, что действительно может доверять маккензи, но выбора у него нет. ему хочется верить во все, что тот говорит.

прощание выходит быстрым и скомканным. они оба понимают, что едва ли когда-нибудь вновь пересекутся, и если эйдан испытывает облегчение по этому поводу, то чарли совершенно плевать. он благодарен за помощь, его благодарность выражается в мегабайтах на флэшке, этого достаточно.

нокс быстро переодевается, меняя влажный комплект одежды на такой же, только сухой, и возвращается в привычное уже на сегодня положение - усаживается рядом с эваном на кровати. он натягивает отброшенное к ногам покрывало до пояса и продолжает поглаживать рида, будто тот действительно кот. пальцы мягко касаются шеи, опухшей щеки, проходятся по разбитым губам...

эван открывает глаза.

- эй, кис-кис, - шепчет чарли, тепло улыбаясь. кажется, сегодня он действительно начинает чувствовать себя полностью безнаказанным за свои слова и действия, и смелости прибавляется. он упирается ладонью в кровать возле головы эвана, и послушно опускается ниже под натиском чужих рук. преступно близко к его лицу. кажется, при желании он сможет пересчитать его ресницы, но вместо этого просто тонет в его расфокусированном взгляде. щеки его наверняка стремительно краснеют. - ты меня так напугал.

чарли укладывает ладонь поверх менее поврежденный стороны лица, его губы прижимаются к виску, и он на мгновение прикрывает глаза.

- жара нет, - констатирует он, и на всякий случай проводит рукой по лбу, убеждаясь в своем выводе. - как ты сейчас?

время близится к утру, и чарли отчетливо ощущает это по своему осоловевшему взгляду и помятому состоянию. веки с трудом удается держать открытыми, а усталость такая сильная, что ему все труднее соображать. но главное - эван пришел в себя.

- бинты не слишком тугие? - чарли все еще нависает над эваном, его пальцы цепляют край белого лоскута под ключицей. он выдыхает и опускает голову на плечо рида, старательно удерживая себя так, чтобы не налегать на него всем своим весом. - пожалуйста, не делай так больше никогда.

он бубнит, чтобы не слишком явно выдавать дрожь в голосе. шмыгает носом и приподнимается.

- я принесу воды. а ты лежи и не двигайся, понятно?

чарли уходит на кухню. второй раз он повторять весь свой подвиг морально не готов, поэтому надеется по возвращении увидеть рида на том же месте, где его и оставил.

Подпись автора

вредный котик ♥

не следует принимать все на свой счет. чарли старается повторять это про себя, убеждать, что эван сейчас просто нуждается хоть в чьем-то тепле, а действие препаратов облачает эту нужду в мягкую оболочку, скрывая его привычные шипы. но разум всегда уступает сердцу в подобные моменты. эван крепко сжимает его ладонь своими, этому невозможно сопротивляться, все тело покрывается мурашками, и он с облегчением думает о том, что царящая полутьма очень удачно скрывает все его непроизвольные реакции.

- не я. - взгляд опускается на грудь, туго обтянутую бинтами, и уходит в сторону, будто ему стыдно за то, что не мог справиться сам. он пожевывает нижнюю губу, решая, стоит ли выкладывать всю правду. - не волнуйся, этот человек никому не расскажет про то, что увидел. иначе я его закопаю. - на лице появляется странная ухмылка. - не буквально, конечно.

чарли тянется, чтобы поставить наполовину пустой стакан, а второй рукой продолжает держать эвана. большим пальцем мерно поглаживает его ладонь, но замирает, ушам своим не веря. одна только мысль о том, что рид в таком виде собирается возвращаться домой и - более того - оставаться один, поднимает внутри волну возмущения, а вместе с тем возвращается и страх. он до сих пор не уверен, что все самое страшное позади, несмотря на заверения доктора маккензи, он не может - не хочет - оставлять эвана одного.

- какой еще к черту бруклин! - он нависает над эваном, упираясь рукой в кровать рядом с ним. за его обеспокоенным лепетом теряются слова благодарности, которых он никогда от эвана и не слышал прежде. слышал язвительное "спасибо", раздраженное "спасибо", но уж точно не такое искреннее. - ты себя вообще видел? не видел, а я - да! я тебя к кровати привяжу, ты меня понял? офицер, сопротивление беспол...

он не успевает среагировать на тихий протест, но хуже всего - не успевает остановить эвана. тот тянет на себя, и чарли с трудом умудряется хоть немного удержать себя от того, чтобы не упасть с размаху всем своим весом. болезненное "ай" сообщает, что попытка не слишком успешна, но все же он не отстраняется. замирает в объятиях, на несколько мгновений забывая, что нужно дышать.

даже сейчас, когда эван в таком состоянии, он ощущается как надежная защита, его персональный щит от всего, что происходит за пределами этой комнаты. чарли всегда был сам по себе, ему пришлось учиться выживать в этом мире, падать и вставать, продолжать двигаться вперед. бороться за каждую секунду своего существования. он никогда не нуждался в защите. так он думал до встречи с эваном. парадоксально, как человек, от которого на самом деле нокс слышит гораздо больше угроз, чем слышал за всю свою жизнь, стал для него оплотом безопасности. эван часто говорит: я придушу тебя. а чарли только улыбается в ответ, как будто на самом деле за этими словами слышит обещание всегда быть рядом и оберегать.

он закрывает глаза, прислушиваясь к тому, как постепенно чужое дыхание выравнивается. в ухе отдается размеренное биение сердца. эван совсем другой, когда нуждается в помощи. не слабый, нет. нежный. трогательный. открывает себя с той чувствительной стороны, которую скрывает за маской холодности и сдержанности. чарли слегка сдвигается, чтобы ослабить давление на грудь, и удобнее устраивает голову на плече эвана. он даже не может вспомнить, когда в последний раз засыпал в чьих-то объятиях.

пробуждение такое же резкое, как и момент, когда он просто провалился в сон. усталость и жуткий стресс сделали свое дело, отправив его в нокаут, как эван уложил диаза на ринге. он обнаруживает, что все так же лежит, плотно прижимаясь к эвану, закинув одну ногу ему на бедра, а рукой обвивая его шею, насколько вообще его положение позволяет. уже утро - это он понимает по солнечным лучам, пробивающимся сквозь неплотно задернутые шторы и заставляющим морщиться от яркости. еще нет и десяти, иначе ему бы вовсю уже названивали с работы. хочется еще немного понежиться в объятиях, и он не отказывает себе в удовольствии. подбирает конечности чуть сползает, крошечным калачиком сворачиваясь под боком эвана. лежит так еще немного, прежде чем понимает, что так его снова может вырубить. заставляет себя разлепить веки. пальцы почти невесомо касаются бинтов, прочерчивая дорожку на груди. губы прижимаются к белым полосам, все еще резко пахнущим мазью. он впечатывает этот поцелуй и выпутывается из рук эвана. единороги с шорт смотрят на него осуждающе. натягивает на рида покрывало. хотелось бы ему почаще просыпаться рядом, но он понимает, что такого джекпота в ближайшее столетие ему не видать.

чарли не тот, кто будет пользоваться подобными ситуациями. и все же он тянется к шее эвана и оставляет еще один, почти невинный поцелуй на теплой коже, прежде чем встать. никто все равно не узнает.

он поправляет шторы, вновь погружая спальню в темноту. проверяет мобильный и отправляет остину сообщение, сообщая, что все в относительном порядке, но сегодня на работе его можно не ждать. зеркало в ванной встречает его отражением с синяками усталости под глазами, помятым лицом и жутким беспорядком как попало высохших волос. будто током шарахнуло. его хватает только на то, чтобы пройтись пальцами по непослушным прядям, придавая этому гнезду форму чуть более организованного гнезда. наспех умывшись, он бредет на кухню. в холодильнике у него - шаром покати. он чаще всего перебивается заказами из китайских ресторанчиков, раскиданных по району, из продуктов в основном что-то совершенно рандомное, купленное в порыве вдохновения, но так никогда и не использованное. из постоянного есть только одно - чизкейк. вероятно, без дозы этого десерта внутривенно он не проживет больше одного дня.

на столе оказываются яйца. он смотрит на это дело скептически. для себя бы он не стал ничего выдумывать, но тут вопрос чести. точнее, кулинарных навыков, которые едва ли дотягивают до минимума, требуемого для выживания. одной яичницей тут не обойтись, эвану нужно что-то более питательное. и выебистое. последнее исключительно для того, чтобы показать, что приходить к чарли в дом можно и от голода здесь не умрешь. в итоге все сводится к хашбрауну с яйцами и беконом. он не так часто это готовит, но на его вкус получалось сносно, поэтому поправляет висящую на нем мешком безразмерную футболку, разминает пальцы и приступает к готовке. тишина кухни угнетает, он вообще за последние двенадцать часов слишком много находился в тишине для человека, которого она пугает. но сейчас музыка - непозволительная роскошь. она может разбудить эвана. или из-за нее он может не услышать, как эван снова предпринимает попытки сбежать. поэтому чарли довольствуется тем, что бубнит себе под нос, проговаривая каждое свое действие - неумелое насилие в чистом виде, - совершаемое над продуктами. когда уже поджаренный хашбраун с выбитыми поверх него яйцами отправляется в духовку, а бекон отправляется на маленькую сковородку, он начинает пританцовывать с лопаткой, вилянием бедер соблазняя плиту, и напевать джастина бибера.

- like baby, baby, baby, oh, i thought you'd always be mine, mi... - не успевает допеть, как хриплый голос заставляет его подпрыгнуть, жонглируя лопаткой до тех пор, пока не удается поймать ее в полете. - напугал! - взгляд его скользит к шортам, обтягивающим бедра эвана, и он понимает, что слишком долго пялится ему между ног. - нет... просто... удобные шорты...

он смущенно - что совсем не в его стиле - отворачивается обратно к плите, чувствуя, как кончики ушей полыхают. стыдно ему вовсе не из-за любви к единорогам. просто слишком живо вспомнил, как эван был перед ним абсолютно нагим. был в его собственных руках без какой-либо одежды. буквально адам без евы - с его нынешним состоянием ребер никакого создания новых женщин.

- еще полудня нет. считай всего половина суток прошла, - отвечает чарли, переворачивая скрутившиеся ломтики бекона и выключая плиту. он кивает, снова слыша слова благодарности. теперь и щеки краснеют, а уголки губ никак не слушаются и вниз не опускаются. ему хочется врезать себе по лицу, чтобы стереть это довольное и счастливое выражение лица. он бы совершенно не смущался, если бы ему рассказывали что-нибудь похабное, а вот от простого "спасибо" готов расплавиться. кое-как совладав со своим лицом, он оборачивается. - статьи не будет. никто, кроме моего редактора, не в курсе, что я собирался ее писать, поэтому считай, что никакого материала нет.

это могла быть действительно громкая статья, которая принесла бы ему благодарность и восхищение. он даже мог бы написать все так, чтобы присутствие полиции никаким образом не было отмечено в том злосчастном клубе, но понимает, что тогда вся работа эвана накроется медным тазом. после всего, что риду пришлось пережить, он не заслуживает еще одного удара под дых.

- excusez moi, ma chérie, - с корявым французским акцентом проговаривает чарли, вытаскивая из духовки хашбраун с яйцами и посыпая его почти что хрустящими ломтиками бекона. - это не просто съедобно, это шедевр местной кулинарии.

он раскладывает все по двум тарелкам, наливает апельсиновый сок и водружает все это на стол, с беспокойством наблюдая за болезненным выражением лица эвана. он пережил самое страшное, но до того, чтобы быть в подобии порядка, еще очень далеко. но по крайней мере, он способен самостоятельно сидеть, даже немного ходить и наконец внятно говорить.

- ты так рвешься сбежать от меня, будто я маньяк. - вздох. он садится напротив и ковыряет вилкой свою готовку. аппетита немного поубавилось. его не прельщает перспектива отпустить рида домой. - отложим пока с таблетками. есть уколы. и если ты чувствуешь боль в заднице, - он заталкивает в щеки еду и указывает на эвана вилкой, - то это не я, а укол. поешь, и потом тебе снова придется показывать мне свои булочки.

немного утренних колкостей - почти идеальное семейное начало дня. за тем лишь исключением, что они не семья и эван все еще продолжает испытывать страшные боли. чарли понимает, что ночные объятия останутся в прошедшей ночи, значит, нужно отвлекать чем-то другим. язык без костей в помощь, конечно, но легкой неловкости это не умаляет.

- тебе нужно хорошо поесть. - чарли жует, отмечая, что действительно вышло неплохо. - мм, я сейчас.

он беспардонно двумя пальцами подцепляет кусочек бекона из тарелки эвана и возвращается в спальню, находит брошенные на полу вещи и достает из карманов диктофон и камеру. у обоих устройств заряд уже сдох. он снова идет на кухню и кладет своих маленьких помощников на край стола.

- чтобы тебе было спокойнее, - поясняет он, усаживаясь обратно. - можешь забрать и почистить все. только потом верни самих малышей, мне в редакции голову открутят, если я снов попрошу дать мне новое оборудование.

доверие полицейского заслужить непросто, особенно когда журналистское нутро борется с совестью. если дело касается исключительно эвана, то совесть в большинстве случаев выигрывает. чарли умеет болтать, но знает, что куда важнее доказывать все маленькими поступками. сейчас он буквально отдает на уничтожение сенсацию. странно, но внутри даже не екает. все, чего он хочет после того, что ему довелось увидеть, так это эвана, идущего на поправку.

- ты ведь... - он гоняет из стороны в сторону оставшийся кусочек на тарелке. - ты больше не будешь участвовать в боях? - взгляд поднимается, и чарли смотрит почти умоляюще. - эван, пожалуйста. это не должно повториться.

нокс слишком серьезен. слишком отличается от обычного себя. пытается снова натянуть маску клоуна, стать той самой занозой, от которой хочется как можно скорее избавиться, но стена после крушения восстанавливается чертовски медленно.

- мы опоздали со всеми сроками укола, - сообщает он после завтрака, убирая тарелки в раковину, - но станет легче, как только я поставлю тебе его, обещаю. я, правда, этого никогда не делал... - это он уже бубнит едва слышно, чувствуя легкий мандраж. как будто первый секс, ей-богу. - о, и должен предупредить: если ты собираешься каким-то образом доползти до дома, то я - с тобой. - протягивает руку, чтобы помочь встать. - одного я тебя никуда не отпущу, можешь потом себе же заявить на меня. но если будешь послушным мальчиком, угощу тебя десертом.

Подпись автора

вредный котик ♥