[html]<iframe frameborder="0" allow="clipboard-write" style="border:none;width:100%;height:100px;" width="100%" height="100" src="https://music.yandex.by/iframe/track/426037/44088">Слушайте <a href='https://music.yandex.by/album/44088/track/426037'>It's a Man's World</a> — <a href='https://music.yandex.by/artist/75345'>Grand Funk Railroad</a> на Яндекс Музыке</iframe>[/html]
Конечно, я знал, на что подписывался, решив укрепить отношения с Эттвудом. Будучи человеком-праздником, его всегда было слишком много — вечеринки, званые ужины, встречи с властьимущими, фейверки и всё, чего только пожелает душа. К нему тянулись люди и, что немаловажно, деньги — Гэвин никогда не сторонился ни тех, ни других. К своим пятидесяти годам мужчина заработал приличное состояние и при этом ни разу не был уличен в каких-то темных делишках — именно это меня и подкупило.
Для официальной части я приготовил несколько постов в честь театра, самого мецената и его гостей, а также небольшой подарок из собственной коллекции. Как и сам Эттвуд, картина была абсолютно чиста документально — я лично выкупил её на торгах в Вашингтоне.
— Думаю, вам знаком этот натюрморт, — говорю я, уличив момент, чтобы остаться с Гэвином наедине. Я неспроста выбрал именно эту картину, зная о любви мецената к американскому творчеству, а также к истории сегодняшнего вечера. И неспроста решил подарить картину без лишних фанфар — мужчина скорее всего оценит этот тихий жест, не перекрывающий его собственных амбиций.
— Эйден, это выше всяких похвал! — Эттвуд искренне радуется, а я словно мальчишка смеюсь, наклоняя голову в бок, — Оригинал? — мужчина хитро щурится, заглядывая в самую душу, и его щеки приобретают малиновый оттенок.
— Конечно, — киваю, — как владелец галереи в этом прекрасном городе я просто не мог поступить с вами иначе. И это весьма скромный подарок с моей стороны, — я лукавлю, мягко улыбаясь тому, как легко и непринужденно улыбается сам Гэвин.
— Я надеюсь, что вы останетесь на моей вечеринке! — говорит мужчина, по-отцовски помахивая пальцем в мою сторону, — Обязательно выпьем с вами, расскажете, как процветает продажа картин, может даже куплю у вас что-нибудь интересное, — он протягивает ладонь для рукопожатия, — А сейчас вынужден откланяться, надо решить кое-какие организационные вопросы, — Эттвуд подмигивает мне, будто бы намекая, что вечером никому не придется скучать.
Пообещав меценату остаться на вечеринке и непременно встретиться с ним позже, я жму широкую ладонь и отправляюсь в общий зал — центр сегодняшней неофициальной части. На входе гостям предлагают бокал шампанского и маску для тех, кто планирует остаться инкогнито, но меня это не интересует — ограничиваюсь фужером на тонкой стройной ножке.
Дамы в роскошных нарядах одеты точь-в-точь как в фильме с Леонардо Ди Каприо — блеск их платьев и головных уборов оставлял тысячи солнечных зайчиков на поверхности стен и столов, заставленных закусками. Мужчины же были одеты куда проще, как и я сам, выбрав для вечера скромный, но безумно дорогой смокинг с черной бабочкой. Очень многие из присутствующих не стали ограничиваться на входе и добавили образу таинственности разноплановыми масками с вуалью и без. Мой взгляд скользил по ним от одного человека к другому, пока не выцепил в рядах знакомую фигуру, стоявшую у выхода на террасу. Амелия Эттвуд — старшая дочь Гэвина — со скучающим видом разглядывала гостей, собравшихся на улице. С ней мы были знакомы лишь шапочно, но я решил не упускать шанса наладить общение с её отцом еще и через брюнетку.
— Решили не прятаться за маской? — по пути я цепляю еще один бокал шампанского, вовремя заметив, что фужер в её руках уже опустел, а затем галантно вручаю его Амелии, кивая в знак приветствия.
— Как и вы, мистер Торн-Флойд, — она смущенно улыбается, забирая бокал, и делает небольшой глоток, соскальзывая взглядом с моего лица обратно к празднику, — Отец сказал, вы подарили ему «Ромовый ряд»? Недурно.
— Давайте просто Эйден, эти официальные встречи наводят на меня скуку, — отпивая из бокала, я молча соглашаюсь с девушкой, — Увлекаетесь искусством?
— Немного, — она пожимает обнаженными плечами, заставляя стеклярус на платье покачнуться в такт мелодии из основного зала, а затем поворачивается к музыкантам, снова поднимая на меня взгляд, — Танцуете? — невысокая и кареглазая сейчас она больше походила на щеночка, который требует внимания у каждого, кто случайно окажется рядом.
— Немного, — копирую я её ответ вплоть до интонации, а затем шутливо улыбаюсь, предлагая зацепиться за собственный локоть. Амелия снова смущенно смотрит на меня, но не упускает возможности взять под руку.
— Это чарльстон, — останавливаясь недалеко от танцующих, мы отставляем бокалы и брюнетка на скорую руку показывает мне движения ног, — достаточно добавить в шаги немного энергии и ритма, чтобы не отдавить партнеру пальцы на ногах, — она смеется, укладывая свою руку в район моих лопаток, — в классических парах ведет партнер-мужчина, управляя чужими движениями — вот так, но в целом длительный контакт между партнерами не обязателен, — убирая свою ладонь, девушка жестом предлагает попробовать. Единственное, что я чувствую при этом всём — лёгкий приступ паники, но изо всех сил держусь, проделывая сначала несколько шагов напротив Амелии, а потом возле неё, неестественно размахивая руками и скрещивая ноги в полуприседе.
— Кажется, у меня получается просто ужасно, — шепотом на ухо делюсь с девушкой, заставляя её рассмеяться, — но можем попробовать.
Самые смелые из гостей вволю отплясывают на импровизированной танц-площадке, часть — никоим образом не соблюдая показанные мне шаги и движения руками, не больше десятка — так, будто занимались этим всю жизнь. И вот ведь надо было Эттвуду придумать именно такое развлечение?
Когда первая песня заканчивается, по залу разносится бодрый голос ведущего — он приглашает к себе профессиональных танцоров, которые помогут ориентироваться в танце тем, кто никогда не пробовал себя в чарльстоне. Услышав об этом, я ненадолго радуюсь, чтобы чуть позже убедиться в том, что всё не так просто.
Удивительно, но помимо объективных неудобств танец приносит мне кое-что ещё — отличное настроение, в котором я с удовольствием травлю Амелии шутки, заставляя её снова раскраснеться [копия отца в этом плане], а потом даже вхожу во вкус, вспоминая все рок-н-ролльные движения, которые видел в фильмах, чтобы включить их в эту дикую пляску.
— А теперь меняемся партнерами, — танцоры словно шпионы внедряются в наши нестройные кучки вялых тел и разбивают состоявшиеся парочки, заставляя меня со вздохом сожаления улыбнуться мисс Эттвуд — её вручают статному и такому же жгучему как она сама брюнету, который с легкостью уносит девушку в новый танец. По её лицу я догадываюсь, что так танцевать ей нравится гораздо больше, чем с неумехой типа меня. Отчасти мысли эти побуждают меня добавить в свой плотный график еще и занятия танцами. На всякий случай.
Опустевшая ладонь недолго проветривается в одиночестве, — рука одного из танцоров вкладывает в неё чужую женскую с тонкими длинными пальцами. Я на автомате сжимаю их, увлекая в уже привычные движения, ненароком поглядывая на остальных. Мы успеваем разойтись и закружиться в более близком па, когда я обращаю внимание на то, кого именно зажимаю в своих объятиях, замедляясь в движениях.
— Вы... — в выдохе чувствуется напряжение, с которым я встречаю свою старую знакомую, — Что вы здесь забыли? — рука плавно сползает с её лопаток на поясницу. Желая увернуться от разгоряченной парочки справа от себя, я бросаю туда секундный взгляд и снова увлекаю Сарто в движение, — И опять угодили мне прямо в руки, — и хотя я до сих пор злился на Витторию, я не мог оставить эту шутку себе.
вверх
вниз
