— Королю надо отдыхать, мой принц.

Мягкий голос мейстера и Дейрон качает головой в такт словам, соглашаясь со всем сказанным, но не подчиняется. Все так же сидит у кровати отца, почти не моргает, боится пропустить что-то действительно важное (будто не было годов, проведенных вдали от семьи) и осторожно сжимает чужую ладонь в своей, за еле заметной улыбкой прячет тоску и обиду. Бейлон… Имя мертвого сына и наследника на день (так ведь, по сведеньям очевидцев, принц Деймон называл племянника, пока король плакал над бездыханным телом младенца) больно задевает и режет глубже стали.

— Бейлон, — зовет отец и пусть взор затуманенный от снадобий, что должны приглушить боль, но Дейрон знает наверняка, что обращаются к нему, а поэтому не может уйти. Покорно сидит рядом, склонив голову. Отзывается на чужое имя и, нет, вовсе не злится, потому что уже взрослый, а, значит, должен все понимать, быть благодарным и…

…Слезы – предатели скатываются по щекам, и принц спешно вытирает их тыльной стороной ладони, пока не увидел мейстер. Отводит взгляд от отца и втягивает в себя тяжелый воздух королевской опочивальни. Слышит шаги мейстера и считает до десяти перед тем, как запрокинуть голову назад, прикрыть глаза и не уронить слов, попросить у Семерых смирения для себя, сил продолжать сражаться за жизнь – для отца. На мгновение поддаться слабости и позволить себе ни быть, ни слушать, ни притворяться. Я – Дейрон. Еще немого и жестокая правда сорвалась бы с юношеских уст. И все-таки не осмеливается.

Глубокий вдох и неспешный выдох. Телом и душой вновь прикован к постели, где король Визерис ведет борьбу с Неведомым. Вновь имя мертвого принца и как бы не было больно, но в ответ следует: «да, отец». Король просит рассказать о Староместе. Не понимает, почему его сын должен служить Хайтауэрам. Гордится всем тем успехам, что Дейрон (Бейлон) добился в рыцарском деле. Обещает турнир в его честь и клянется лично посвятить в рыцари («Черное пламя, валирийская сталь – даже не каждый Таргариен удосуживается подобной чести»). Дейрон соглашается, действительно, быть посвященным в рыцари валирийским мечом – это величайшее признание, о котором только можно мечтать. И все-таки он предпочел бы иную ценность. Заслужить шпоры в честном бою – победой на турнире, а не именем своего дома. Быть посвященным рыцарем, коим безусловно есть сир Гвейн Хайтауэр, и плевать, что меч в его руках не из валирийской стали. Дейрон не стремится к почестям и славе. Его желания просты – заслужить самому, а не получить в дар.

— Совсем вырос… — срывается с пересохлых уст короля, надо только принцу подняться на ноги, дабы помочь мейстеру со снадобьями и пусть больше от него вреда, но пока не выталкивают в дверь, а значит, разрешают.

Отвлекается и не пропускает слова отца через себя. Не позволяет себя задеть. Старательно нарезает и смешивает ингредиенты. Наверняка в глазах мейстера Орвиля принц выглядит хвастунишкой и все-таки Дейрон не в силах сдержать желание, он говорит о Староместе и Цитадели, перечисляет имена архимейстеров с которыми имел честь вести разговоры. Юноша не признается, что и сам хотел бы обучаться в Цитадели. Уже не глупый мальчишка, который когда-то искренне верил, что все они живут в глазу великана, а поэтому небо голубое. Дейрон Таргариен – принц и сын короля Визериса Таргариена (пусть и третий), он всадник дракона Тессарион и долг ему велит служить семье и Семи Королевствам, а не быть запертым среди покрытых пылью истории книг Цитадели (как бы не хотелось). Понимает, а поэтому отмалчивается, когда мейстер подмечает его таланты и сам заводит разговор о мейстерской цепи. Пожимает плечами, будто действительно никогда не представлял себя среди учеников. Послушный и молчалив. Принц Дейрон не позволяет себе лишнего. Проглатывает обиду и не спорит со старшими. Не произносит вслух, что задевает душу. Как вы можете знать, что отец гордится мной, если он даже имени моего не помнит?

Король засыпает и больше смысла задерживаться  нет. Понимает и все-таки продолжает сидеть рядом. «Неестественная история» — книга полна заблуждений и домыслов, и все-таки перечитанная бессчётное количество раз, нераскрытой лежит на коленях. Подняться бы и уйти. Да, найти себе занятие поинтереснее, чем считать чужое дыхание. Не может. Дейрон винит себя, что слишком долго был вдали от семьи и в письмах слишком мало спрашивал, предпочитая больше рассказывать. А еще…

Сжимает кулаки не от злобы, а от бессилья. Наклоняется ближе, пусть в покоях больше никого нет:

— Я твой сын Дейрон Таргариен, а не Бейлон. Я твой третий сын он брака с леди Алисентой Хайтауэр, а не мертвый первенец.

…Почему ты меня не помнишь?

Не успевает спросить. Скрип двери и шаги. Больше не один. Подводится на ноги, осторожно укладывая книгу на стул. В почтение склоняет голову, чтобы через мгновение дать волю чувствам и упасть в объятия. Не признаваться матери, что задело, подавить желание разрыдаться. Уже давно не пять лет, чтобы так бесстыже лить слезы.