Марта родилась в молодой и тогда еще, казалось, счастливой семье. Уже в детстве Марта была похожа на солнечный луч — жизнерадостная, бойкая, всегда стремившаяся к теплу и вниманию. Отец называл ее «маленькой кометой», а мама — «солнышком». Все в ней будто было создано для того, чтобы склеивать, соединять, смягчать углы в непростом мире взрослых.

Выросла Марта на побережье, среди запаха морской соли и звука отцовских шагов в кабинете. Мама поначалу уделяла ей много времени — они вместе пекли печенье, устраивали пикники во дворе, а по вечерам смотрели старые музыкальные фильмы. Появилась малышка Рейчел – ее любимая сестренка, к которой она никогда не испытывала зависти или злости. Но потом… что-то изменилось. Сначала это было незаметно, но девочка все чувствовала — становилось меньше улыбок, меньше прикосновений, меньше внимания. А потом и вовсе исчезли прогулки, разговоры, тепло. В какой-то момент мама просто перестала быть рядом.

Марта рано научилась «держать лицо», потому что понимала: папа слишком занят, а Рейчел еще слишком маленькая, чтобы разделить с ней это хрупкое чувство потери. Вместо слез у Марты были шутки. Вместо истерики — забота. Так родилась ее внутренняя роль: быть опорой для других, даже когда самой было тяжело.

В подростковом возрасте Марта проявила себя как очень общительная и артистичная натура. Она хорошо училась, участвовала в школьных театральных постановках, вела страницы школьной газеты, умела располагать к себе людей. Ее обаяние, легкая уверенность в себе и душевная отзывчивость делали ее любимицей преподавателей и одноклассников.

Поступив в Нью-Йоркский университет на факультет социальных коммуникаций, она решила попробовать «настоящую студенческую жизнь» — переехала в кампус, вступила в женское сестринство и начала строить вокруг себя новый круг. И все действительно было почти идеально: вечеринки, фотосессии, студенческие клубы, бесконечные кофе с подругами, лекции по этике и медиа. Она часто приезжала домой — особенно к Рейчел, к которой привязана гораздо сильнее, чем может себе позволить признать.

И тогда появился он.

Луис. Третий курс, факультет маркетинга, красивый, уверенный, с харизмой и правильной ухмылкой. Он умел подать себя. Не давил, не торопил — просто был рядом. Они флиртовали, гуляли, засыпали сообщениями. Он называл ее особенной. Она верила.

Когда доверие достигло пика, Луис попросил прислать нюдсы. Сомнения были. Но он говорил так тепло, так искренне. Марта — человек, который не привык отказывать тем, кого любит. Она сделала пару снимков, а через неделю они расстались, без скандала — он просто «отдалился». А через еще одну — фотографии оказались в закрытом чате кампуса. Сначала анонимно. Потом с подписями. Потом в чате сестринства.

И вот здесь было самое страшное: не насмешки парней, а молчание тех, кого она называла сестрами и подругами. Они не пришли ее поддержать. Не встали на ее сторону. Некоторые шептали за спиной, что она «сама виновата», что «нечего было слать». Лицемерие стало очевидным: те, с кем она пекла печенье на сборы, теперь отворачивали глаза в столовой.

Марта была уничтожена. Сначала — слезами. Потом — паникой. Потом — глухим, вязким стыдом. Она думала о том, чтобы перевестись. Уехать. Исчезнуть. Впервые — не хотела возвращаться в кампус. Даже дома не могла сказать ничего отцу — не хотела стать разочарованием. Только Рейчел, кажется, чувствовала, что с ней что-то не так.

Сейчас Марта на грани. Она все еще учится, но не живет в кампусе — находит причины уезжать домой на выходные или остается у знакомых. Разорвала все связи с сестринством, но официально не вышла — будто держит иллюзию, что можно вернуть все обратно. Она чувствует одиночество, которого раньше боялась больше всего. Учится заново строить доверие.