Мир изменчив и не постоянен. Войны, убийства, катаклизмы, просто срок пришёл умирать старому и рождаться новому. Мир, на поверхности, слишком суетлив, излишне ломок и хрупок в своей погоне за идеалами старыми и новыми. Отмирает старое, на его месте рождается новое. И круговорот времён не изменит никто. Ни один бог не волен сотворить такое, обращая время вспять, чтобы дольше удержать в руках своих власть, держа люд в страхе или блаженстве.
Старые Боги ушли в тень новых, но не уступили всех мест. Где-то там, новая религия родила новое понимание для людей – страдай на земле смертным, ради благ в бессмертии иль гори в огне преисполнился во веки вечные. Только, не учли новые Боги, точнее Бог, что сотворенное задолго до его эры правления, не выжечь даже огнём священным. Нет такой абсолютной власти и придётся смириться с правдой, как бы горькой она не была – Боги его времени всё ещё сильны и владеют умами и сердцами смертных. Их вспоминают в час отчаяния, жгут священное оливковое масло шепча благодарность иль молитву во славу. Их просят об услуге, снисхождении или о сокровенном, что не доверить никому иному. Именно старые Боги более внимательны к смертным, внемлют их просьбам и награждают за просьбы искренние да честные.

В Гадесе никогда не было особо тихо. Подземный мир полон историй о подвигах, любви, разлуках и предательстве. Знают эти камни с водами истории прекрасные, полные благородства, счастья и блаженства. Но, так иль иначе, каждому есть о чем пожаловаться другой душе, пока Харон переправляет души по реке Стикс до последнего их приюта. Аид редко посещает эти переправы. Слишком сложно не стать невольным слушателем чьих-то историй, достаточно сложно оставаться холодным и беспристрастным, когда маленький мальчик дёргает за подол мантии. Аид редко спускается к душам и рекам, слишком занятый собственными думами, своим миром и благоустройством в нём. Мир на поверхности изменчив, а его владения не ведают покоя. Нельзя закрыть подземный мир на фиесту и прижаться блаженству попивая вино и любуясь красотой изгибов своей прекрасной супруги.
На его столе, в кабинете замка, всегда карта мира, отдельная Греции и третья, своего королевства – мрачного, тёмного, в эти дни излишне шумного.
— Владыка... – один из средних рук помощников запыхавшись, вваливается в кабинет, поспешно поправляя одежды. – Там... Души...
Холодный взгляд владыки подземного мира упирается в помощника. Тот запинается, но находит в себе силы доложить обстановку. И чем дольше он говорит, тем тяжелее взгляд Аида. Это его мир, разрушать его позволено только ему и никому иному. А смертные души решили продолжить бойню, начатую ещё на поверхности. Рука тяжело упирается в стол, а сам он отправляет того с поручением наказать провинившихся. Опускается в простое [даже излишне простое кресло из старого дерева, уже чёрного от времени, но всё такое же комфортное как в первый день, когда он в него сёл], для правителя и касается указательным и средним пальцем одной руки виска, прикрывая глаза. Мир не только изменился, но и сошёл с ума: катастрофы, катаклизмы, смерти, повышенный спрос на самоуничтожение. Словно, смертные решили выполнить план тысячелетия за десяток лет. Их слишком много, очереди излишне длинные, а посланные в помощь Законы помощники уже вышли из строя. Каждый месяц кто-то новый встаёт на весло кимбия, чтобы помочь перевозчику. Не самому де Аиду брать руль в свои руки.
— Как думаешь, Гера ещё долго будет злиться на Зевса?
Тихо звучит голос Аида, когда он чувствует весну в воздухе. Его прекрасная супруга всегда пахнет восхитительно, сладко и жизнью. Иронично, что она жена его по сей день и не утомилась ещё мрачным подземельем его владений, вкусом граната на устах своих или ароматом кедра и мирра.
— Души затеяли войну...
Бог звучит устало, но не опасается осуждения. Это лишь, кажется, что владыка подземного мира ничего не делает на своём троне. Разбираться с множествами последствий деяний Ареса, Зевса, Афродиты, приказами Посейдона приходится именно ему – самому старшему и спокойному среди троих сыновей Хроноса. Это не битва с титанами или с племянником возомнившим себя героем. Это тонкая структура, где каждой душе отведён свой путь даже в его мире. Он не опасается осуждения, когда ощущает в воздухе сладкий запах жизни, что расцветает внутри него теплом и нежностью прикосновения весеннего солнца.